Будаг — мой современник - Али Кара оглы Велиев

Тамада Мирза Гулуш предложил наполнить бокалы. Все, кроме женщин и Хана, налили себе вина, и Мирза Гулуш поднял тост за Кербелаи Аждара, хозяина сегодняшнего пиршества.

Не успели все выпить, как мы понесли шампуры с шашлыком к скатерти. Нежное мясо таяло во рту. И дело вовсе не в том, что ягнята были молодые, а в умении разделать тушу на удачные куски и в нужное время снять с углей (Имран это умел). Не было бы ему цены, если бы не его желчный, злой язык.

Все хвалили мастерство Имрана, а он млел от удовольствия.

А потом долю говорил Мехмандар-бек: и о верности, и о настоящей дружбе, и о том, что друзья нужны для того, чтобы в нужный час помочь в беде… И все это говорилось для того, чтобы воспеть потом виновника сегодняшнего пира — Кербелаи Аждара.

— Если бы Кербелаи Аждар не устроил такое угощение, не пригласил бы нас сюда, в это дивное, сказочное место на берегу реки, если бы он не взял на себя такие большие расходы, где бы могли без помех послушать карабахские песни в исполнении нашего Хана?.. — Поощренный всеобщим вниманием, Мехмандар-бек продолжил: — Когда человек готов все сделать ради друзей, когда он делится с ними теми богатствами, которыми обладает, нельзя не помочь такому человеку! Можно ли остаться равнодушным к его надеждам, к его мечтам?.. Я думаю, что выражу общее мнение, если скажу, что мы де можем не помочь такому человеку!

— Надо помочь! — закричали присутствующие.

Мехмандар-бек посмотрел преданными глазами на Кербелаи Аждара, а у хозяина сегодняшнего-веселья удовольствие было разлито на лице.

— Кербелаи Аждар готов в тяжелую минуту протянуть любому из нас руку помощи, — уверенно продолжал тем временем Мехмандар-бек. — Но сегодня он сам оказался в затруднительном положении. Можем ли мы спокойно взирать на то, как пропадает этот благородный человек? Нет, не можем! За этой скатертью сидят люди, от которых зависит счастье нашего дорогого друга… — И посмотрел на Дарьякамаллы.

Но все присутствующие и без того поняли, куда клонит Мехмандар-бек. Ах, хитрая лиса, и он туда же!.. Как же терпит это Дарьякамаллы? Этого я от нее не ожидал: сидит, опустив голову, и ни слова не скажет!

А Мехмандар-бек, считающий себя образованным, благородным человеком, продолжал:

— Да, дом его холоден, его не греет тепло семейного очага, тоска одиночества гложет ему душу, хотя, казалось бы, нет никаких препятствий для счастья нашего друга! Понимающие — да уразумеют, не знающие — пусть узнают! — И тут же обратил свой взор к Вели-беку и его жене: — Так давайте попросим Джевдану-ханум и моего любимого тестя Вели-бека не тянуть с делом Кербелаи Аждара. Хорошо бы в ближайшее время они пригласили нас на обручение Кербелаи Аждара с нашей сестрой Гюльджахан, а там уже и не за горами свадьба, угодное аллаху благое дело!

Все молчали, ожидая, что скажет Вели-бек. Кербелаи Аждар наклонился к Мирзе Гулушу и что-то шепнул ему на ухо. Мирза согласно закивал головой. Наконец раздался голос Вели-бека:

— Все ты правильно сказал, сын мой. Как это в Коране: «Будь проклят тот, кто разрушает, и милосердие аллаха тому, кто воздвигает!» Я думаю так же, как и ты. Это доброе дело не терпит отлагательства. В ближайший четверг прошу всех присутствующих пожаловать в наш дом, мы проведем обручение и назначим день свадьбы!

Как только Вели-бек кончил говорить, Кербелаи Аждар подтолкнул Мирзу Гулуша, и тот поднялся:

— Прошу всех выпить за здоровье нашего признанного карабахского аксакала Вели-бека Назарова! Да будет аллах всемогущий к нему милостив, и мы дождемся тех дней, когда будем справлять свадьбы его сыновей и дочери!

Все громко зааплодировали. Кербелаи Аждар дал знак музыкантам, и они заиграли. Мирза Гулуш повернулся к Хану:

— Да будет жизнь моя тебе жертвой, начинай, дорогой!

И молодой певец запел, но песнь его была нерадостной. Голос его — задушевный и печальный — говорил на сей раз не о надеждах и радости. Хан, как и я, догадался о свершившейся на наших глазах сделке. Грустная песня тревожила сердца.

Ах, как не плакать мне, ушла любимая… —

пел Хан.

Вдруг, как это часто бывает в горах, откуда ни возьмись над нами появились черные тучи.

Небо мгновенно заволокло. Сгустились облака. Поднялся ветер, стремительно гнавший на нас туман. Словно наступила внезапная ночь.

Постоянно живущие в этих горных краях фаэтонщики тотчас вскочили и кинулись запрягать лошадей.

Слуги собирали вещи, мы с Имраном упаковали посуду и оставшиеся после пиршества продукты.

Не успели все усесться в фаэтоны и выехать на основную дорогу, как пошел сильный дождь. Крупные капли, а потом и градины величиной с горох ударялись о поднятый верх фаэтона, выбивая на нем дробь.

Когда мы медленно ехали по дороге, хлынул ливень.

СНОВА ЧЕРНАЯ ВЕСТЬ

Дождь так же неожиданно стих, как и начался. Когда мы въехали в Шушу — небо уже чистое, светит солнце. Только где-то далеко-далеко, у самого горизонта, темнеют тучи, ветер гонит их от нас.

Не успел я войти в дом, как увидел, что в двери торчит какай-то бумага. Развернул — ничего понять не могу. Еще раз прочел, и у меня потемнело в глазах. Я сам не знаю, как это случилось, но я, по всей видимости, потерял сознание. Когда очнулся, то сквозь сомкнутые веки увидел вокруг себя людей.

— Что с ним случилась? — спрашивал голос ханум.

Имран и Гюльбешекер подняли меня с пола и усадили.

Бумагу в руках держала Джевдана-ханум. Она громко прочла:

«Абдул скончался скоропостижно. О племяннице не беспокойся, она живет у меня. Бахшали».

И снова боль сдавила мне сердце. Ханум, ничего не говоря, ушла вместе с Вели-беком. А я думал о том, что же мне теперь делать? Как забрать девочку к себе? А если я поступлю в семинарию, где будет она жить? Но чем я могу помочь ей? И как вообще устроится ее будущее?

Уже давно в доме все спали, утомленные поездкой, а я никак не мог освободиться от мучивших меня дум.

Снова полил дождь, наверно, его равномерный шорох усыпил меня. Когда я проснулся, сияло солнце. Блестели вымытые дождем крыши домов, листва на деревьях. Но ничто не радовало меня. Племянница! Надо ее срочно увидеть! Но как уехать? И чем утешить ее? Куда забрать?.. К тому же у, меня прибавилось дел в доме бека.

После возвращения из Дашалты Джевдана-ханум начала деятельно готовиться к предстоящему обручению и свадьбе Гюльджахан. И меня чаще, чем